Недавно в Казнете появилась информация о том, что Минкультуры РК готовит поправки в закон о благотворительности, которые фактически свяжут руки свободным правозащитникам. Они могут коснуться некоммерческих организаций, включая различные фонды. В сети идут горячие обсуждения того, что после вступления в силу предложенных изменений, казахстанцы не смогут помогать друг другу. Дело в том, что сборы могут запретить также физическим лицам. И более того, установить штраф за нарушение запрета. Как и на ком отразятся подобные перемены и стоит ли бить тревогу, разбирался корреспондент CMN.KZ
О том, что в закон о благотворительности готовят изменения, на своей странице в Facebook пишет одна из членов рабочей группы о поправках Светлана Ушакова. Женщина также является руководителем общественного Фонда «Институт национальных и международных инициатив развития». Она рассказывает, что в данный момент прошло уже несколько заседаний, на которых обсуждались цели изменения законодательства.
«Поправки касаются реализации восьмой рекомендации ФАТФ (международная организация по противодействию финансирования терроризма). Она затрагивает некоммерческие организации, включая благотворительные, которые могут быть уязвимы для финансирования терроризма. Эта рекомендация была принята после событий 11 сентября 2001 года и затем пересматривалась в 2016 году и в 2023 году, чтобы снизить и предотвратить негативное понимание данной рекомендации национальными правительствами и обеспечить защиту прав и свобод», — пишет общественница.
Сейчас в Казахстане, есть опасения, что поправки могут привести к «чрезмерному контролю над благотворительными организациями», подчёркивает Ушакова.
Руководительница Фонда отмечает, что уже появились разговоры о необходимости ввода «дополнительных мер регулирования». Что связано якобы с выявленными случаями «нецелевого использования благотворительных средств, собранных во время паводков». Однако автор поста считает такие меры излишними и видит в них возможные барьеры для развития благотворительности.
Что предлагают изменить
Ушакова приводит сравнительную таблицу предложенных изменений, которую она изучала вместе с международным экспертом юристом Айгуль Каптаевой. Согласно её посту, таких изменений всего четыре:
1 — Штрафы за нарушение законодательства о благотворительности как для организаций, так и для физических лиц. К примеру, штрафы за нецелевое использование средств, которые могут достигать 200 МРП.
«Мы считаем, что такие меры не помогут снизить уровень мошенничества, а лишь усложнят жизнь благотворителям», — комментирует предложенные изменения член рабочей группы.
2 — Среди прочего, предложено наделить местные исполнительные органы, а точнее акиматы, функцией контроля за сбором средств. В этом Ушакова и Каптаева усматривают дополнительные риски, «в том числе коррупционные».
3 — Обязательная аккредитация для благотворительных организаций.
Женщина называет идею аккредитации неплохой. Но отмечает, что она должна быть «добровольной, а не разрешительной». В противном случае это создаст «препятствия развитию благотворительности в Казахстане».
4 — В случае чрезвычайных ситуаций акиматы будут определять, какие организации могут собирать помощь.
Такое нововведение ограничит возможности других организаций помогать людям, отмечает автор поста. Кроме того, Ушакова считает, что введение единого оператора по сбору средств также «содержит коррупционные риски».
На этом, по её словам, предложения не заканчиваются, а вместе с ними возникает и множество вопросов:
«Например, аккредитация благотворительных организаций через уполномоченные органы и требование предоставлять уведомление о начале и завершении сбора средств. Также предусмотрены штрафы за превышение заявленной суммы сбора и за нецелевое использование средств. Поправки вводят запрет физическим лицам сбора средств в благотворительных целях. Штраф за нарушение будет составлять 80 МРП».
Ушакова считает необходимым обсуждать поправки с благотворительными организациями и благотворителями. По её мнению, это необходимо для выявления рисков и угроз, чтобы выработать общую позицию и донести её до рабочей группы. Одна из таких встреч уже состоялась 31 октября в Алматы.
В чём же вред
То, чем для каждого казахстанца могут обернуться поправки о благотворительности, общественница разбирает в своём следующем посте. По мнению Ушаковой, нововведения «практически лишат» простых людей возможности напрямую помогать другим людям в экстренных или жизненно важных ситуациях.
«Эти изменения затронут не только тех, кто нуждается в поддержке, но и самих жертвователей, ограничивая их право на помощь в том виде, в каком они могут её предложить сейчас».
Как отмечает автор поста, в случае запрета на сбор средств физическими лицами, обычные граждане больше не смогут их объявлять. Это коснётся «лечения детей, поддержки жертв насилия или помощи людям, пострадавшим от стихийных бедствий», и т.д. Если сегодня возможен сбор средств на личные счета и оперативное привлечение помощи для конкретных людей, то с новым запретом «это будет невозможно».
Ушакова приводит примеры известных успешных частные сборов через личные банковские счета, которые будут невозможны в случае принятия поправок.
Также отправлять пожертвования можно будет только аккредитованным (получившим разрешение от госоргана) благотворительным организациям. Это означает, что «не каждая существующая благотворительная структура получит разрешение на свою деятельность», подчеркивает Ушакова:
«Более того, даже аккредитованные организации смогут собирать средства только после получения одобрения от местных властей, что сделает процесс сложным и длительным, ставя под угрозу оперативную помощь».
Также это ограничение возможностей для тех, кто жертвует. Людям придётся выбирать из ограниченного количества мест, куда они могут направить свои пожертвования. Подобный контроль может снизить инициативу на пожертвования, «а значит, поток благотворительных средств существенно сократится».
«Предложенные поправки грозят серьёзным ослаблением благотворительности в Казахстане, уничтожая естественные формы взаимопомощи и создавая барьеры для оперативного сбора средств. Введение обязательной аккредитации, запрет на частные сборы и контроль со стороны властей, по сути, подрывают основы гражданской солидарности и угрожают финансовой устойчивости всего сектора благотворительности», — делает вывод Ушакова.
«Государство конкурирует с нами»
Как рассказала корреспонденту CMN.KZ основательница фонда НеМолчиKZ Динара Смаилова (Тансари), она «была шокирована», когда узнала о предлагаемых поправках. По мнению правозащитницы, такие поправки «не нужны в Казахстане».
«В них нет необходимости. Все эти нарушения, которых якобы опасается государство, регламентируются другими законами. И можно спокойно привлекать к ответственности по ним. Сейчас, например, в отношении меня возбудили дело по мошенничеству. Но это мошенничество не доказано. Допросили всех экспертов и адвокатов, работавших с нами, и убедились в том, что это не работает. Статья о мошенничестве в особо крупном размере, которую они на меня навешали, не работает. Потому, что я приду в суд и докажу, что я не мошенница».
О ситуации правозащитница также писала у себя в Facebook. По мнению Смаиловой, именно «для этого вмешательства сейчас и придумали новые поправки». При этом в законе чётко сказано, что государство «не имеет права вмешиваться в отношения благотворителя и получателя помощи».
Тансари считает, что контроль нецелевых расходов носит тут вторичную функцию, а первичной является «контроль деятельности активистов, блогеров и правозащитников». Она подчёркивает, что от поправок пострадает не только благотворительность, но и свобода слова:
«Сейчас целый сектор людей существует и работает за счёт донатов и пожертвований, и это сектор, как правило, люди, которые не молчат. Это независимые журналисты, которые не пишут материалы по грантам, а пишут свои – честные и правдивые. Это блогеры, которые также работают. Это и наша организация, которая помогает жертвам насилия».
Смаилова называет поправки в закон о благотворительности «репрессивным механизмом». По её мнению, государство объявляет мошенниками помогающие организации.
«Они инициируют законы, которые ограничивают свободу слова и свободу пожертвований. Второе – нарушаются права пожертвователей. Есть закон о праве собственности, который говорит о том, что никто не имеет права вам указывать, как вы должны распоряжаться вашей собственностью. К примеру, наша деятельность вся открытая, никакого экстремизма. Все прекрасно знают, с чем мы боремся. Но приравнять нас к экстремизму они не могут».
У правозащитников «нет претензий на власть и на чьи-то кресла в акиматах и парламентах». «Мы просто делаем свою работу», говорит Смаилова.
«Выполняем их функции, но лучше»
Основательница НеМолчиKZ уверена, что одна из причин введения новых поправок – её Фонд. Она объясняет это конкуренцией власти с подобными организациями. В госструктуре такие функции должны выполнять омбудсмены. Также она считает, что закон «О домашнем насилии», ещё один способ конкурировать. Как пример она отмечает, что ещё «не видела результата работы заявленных в законе организаций защиты прав женщин и детей».
«Наш Фонд работает эффективнее, показывает реальные результаты, сажает преступников. А государству это не нравится, так как те проекты, которые они официально финансируют из бюджета, на фоне нашей работы очень бледно выглядят. Они конкурируют с нами в плане консультации и информирования. Например, Аида Балаева инициирует этот закон. Она его продвигает. Но она министр культуры и информации. А такого информирования, как мы ведём, я не видела у Балаевой. Я знаю, что огромное количество денег выделяется на информирование по бытовому насилию».
Как признаётся правозащитница, когда на официальных ресурсах выкладывали суммы, которые были выплачены на информирование о проблеме семейно-бытового насилия — она смеялась. Смаилова говорит, не смотря на то, что её Фонд сделал значительно большее количество публикаций на тему, «никто не платил ей».
«Я очень возмущена этим законом. Я считаю, что это заморозит многие организации, блогеров и журналистов. Людей, которые работают и приносят стране пользу. Почему они решают за вкладчиков, кого они будут финансировать. Они вмешиваются в право собственности. Конституционное право. Очень хорошо и правильно о нашем обществе сказано в 28 статье Конституции РК. Общество должно быть заботливым. Государство сейчас опять всё переводит в своё русло. У людей отнимают даже право проявлять сочувствие, заботу и оказывать помощь. Получается, за нас будут решать, кого можно пожалеть, а кого нельзя? Это очень серьёзное нарушение наших прав и свобод», — подчёркивает Смаилова.
«Не людям, не животным»
Айгуль Имбергенова, соучредитель и президент алматинского Фонда помощи животным Аяныш, рассказала корреспонденту CMN.KZ, что её организация ведёт свою деятельность с 2016 года. А с 2020 года действует приют для бездомных животных.
И не смотря на то, что Аяныш является официально зарегистрированным юрлицом, руководительницу возмущает ситуация с поправками:
«Да, мы имеем расчётный счёт. Политика моего фонда, которой я всегда придерживаюсь, – это максимальная прозрачность сборов. Если вы посмотрите нашу страницу, увидите, что мы ведём ежемесячные отчёты по приходу и расходу. Я учитываю и прописываю каждый тенге, поступивший на все карты и счета. У нас все средства идут только на приют, зарплаты, корм, питание и медикаменты. В этом вопросе я не опасаюсь за нас. Другой вопрос, что не все расходы мы можем проводить официально».
По словам Имбергеновой, ситуация «интересная» – государство «никак не помогает» волонтёрам зоозащиты, но в карман к тем, кто помогает, «заглядывают периодически». Она уверена, что прежде, чем наделять акиматы функцией контроля за сбором средств, государство должно оказывать помощь организациям. Тогда оно будет «в праве проверять»:
«Сколько сил, нервов, здоровья, своих денег мы вкладываем в дело, которым должно заниматься государство. По факту, мы делаем их работу, а они ещё проверять нас будут? Что касается чрезвычайных ситуаций, боюсь, что волонтёры зоозащиты в таком случае будут в пролёте. Скажут, мол «не до собак». В общем, новые поправки – палки в колёса и завинчивание гаек. Мы и так еле выживаем вместе с животными. Помощи не так много, а если ещё и проверки будут, то даже не знаю».
Зоозащитница не отрицает, что есть недобросовестные люди, которые ведут сборы, но «страдать будут все». Но её это не пугает. Говорит, что привыкла в переменам, и «дело – есть дело»:
«Тень всегда падает на всех. Мы так устали от всяческих пугалок, что уже, наверное, что будет, то будет. А животных всё равно нужно кормить и лечить», — подводит итог Имбергенова.
«Мы будем вынуждены закрыться»
Джулия Еськова-Красутская – основатель и владелица ещё одного алматинского приюта для животных «Дворянское собрание». Девушка поделилась с корреспондентом CMN.KZ своими переживаниями. Её приют не является Фондом. И работает за счёт волонтёрской силы и пожертвований неравнодушных людей.
В том виде, в котором приют есть сейчас, он существует уже почти десять лет. Но, по словам Джулии, по факту им занимаются три человека, у которых есть волонтёрское образование.
«Периодически к нам приходит ещё два человека попеременно. Но мы не особо на них рассчитываем. Это просто помощники, которые получают зарплату. В силу этого юридических счетов у нас нет. Иногда крупные пожертвования поступают, но это бывает крайне редко – раз в два-три года. Для нас крупные пожертвования это и 200, и 500 тысяч тенге. Мы проводим их через счёт Индивидуального предпринимателя, то есть через мой рабочий счёт и, соответственно, платим налоги. Все остальные пожертвования идут через мои личные счета», — говорит зоозащитница.
Отчётами так же занимается сама основательница. Еськова-Красутская говорит, что её приют придерживается максимальной прозрачности, и там, где возможно получить документы и отчёты за средства, это делается. Однако инициативу о новых поправках она называет спорной:
«С одной стороны она хороша. Потому что снижает риск всяких сборов на личные нужды. Она, очевидно, для людей, которые не очень чисты на руку. Мы знаем, что таких в благотворительности, к сожалению, очень много. Конечно, какую-то часть этих людей инициатива уберёт. И, наверное, это плюс. С другой стороны, мы все понимаем, что живём не в самом прозрачном государстве. И я боюсь, что в итоге это будет просто коррумпированная схема для получения взяток и отмывания денег».
Основательница говорит, что для «Собрания» это будет «плачевная ситуация». Она не может открыть Фонд в силу высокой занятости. И признаётся, что заниматься им и его документацией будет просто некому. У девушки есть основная работа, которой она посвящает пять дней в неделю. И один день, чтобы заниматься делами приюта. Один выходной остаётся на всё остальное. Однако в случае принятия поправок, последствия, по её словам, будут «губительными».
«В таком случае, скорее всего, встанет вопрос о закрытии приюта. Придётся довести собак, которые у нас уже есть, до какого-то логического финала. То есть, срочно находить им семьи или оставить на доживание. Не пристраивать, но и не брать больше никого. На этом наша благотворительная деятельность закончится. Повторюсь, я не считаю это плохой инициативой, но вижу её сырой и недоработанной. Потому что огромное количество даже аккредитованных фондов не смогут получать помощь».
Исходя из своего опыта Еськова-Красутская отмечает, что все счета тех, у кого есть Фонды, обычно идут через юрлица. И если случается какое-то ЧП, животные, как правило, «остаются без помощи».
Она также подчёркивает, что не представляет, как проводить через официальные счета продукты, купленные на рынке. Обрезь, сечка, фарш, конечно же, дешевле купить там, чем в магазине. Но торговцы «не могут дать никакие подтверждающие документы».
«Никто не будет продавать продукты по официальным ценам с чистыми документами», – говорит зоозащитница. Потому огромное количество фондов пострадает и «расходы вырастут в разы».
Что в итоге
Пока вопросов о новых поправках значительно больше, чем ответов. Например, коснётся ли запрет на сборы уличных музыкантов, свободных артистов и бездомных, просящих милостыню?
Редакция CMN.KZ обратилась в Минкультуры РК с запросом, для прояснения того, что же действительно стоит за обсуждениями, и как много из уже озвученного готовы внести в закон. Пока у благотворителей есть надежда, что государство хотя бы посоветуется с ними прежде, чем утверждать изменения.
Читайте также:
