Люди в желании объяснить натуру великих мастеров связывали их с божественным, разбирали артистичную родословную или приписывали им болезни. Так было и с Луисом Уэйном, в чьих сюжетах с котами люди находили признаки шизофрении. Или же с Винсентом Ван Гогом, последние работы которого отсылали к биполярному расстройству. Так или иначе, поводы связать психологические травмы с артистизмом появлялись. Журналистка CMN.KZ связалась с девушкой из Алматы, которая зарабатывает на жизнь будучи диджитал художницей. Однако до того, как принять в себе любовь к искусству, ей пришлось пережить порицание и неодобрение со стороны родственников
Психологические травмы принято считать негативным опытом. На них ссылаются люди с депрессией, зависимостями, проблемами с контролем гнева. Но некоторые люди находят в этом стимул, считает профессиональный психолог и Директор Центра медицинских и психологических проблем Алматы Владимир Стеблянко.
«Есть разные энергетические поля. Одни люди смотрят на мир с позиции плюса и аккумулируют энергию в положительное. Другие видят всё в минусе и ищут виноватых. Во вторых, высок разрушительный фактор, у них тяжелые отношения с людьми, а творчество в них гибнет», – говорит Владимир Стеблянко.
По словам психолога, после травмирующего опыта некоторые люди набираются сил и выражают свои эмоции через искусство. Процесс этот происходит через написание картин, музыкальных или литературных произведений, а кино может отобразить моральный дух режиссёра.
Слово – не воробей
Нам удалось поговорить с Лирой, студенткой из Алматы, которая работает диджитал артистом. В детстве её матери не понравились увлечения дочери гонками, машинами и другими «мужскими» хобби. Поэтому она подкрепила появившийся у дочери интерес к танцам, фотографии и рисованию.
«Помимо мамы, меня поддерживал лишь дядя. Он заменял мне биологического отца, так как тот отказался от меня при мне же, назвав мусором. В тот момент мне было три года. В последствии в любом моем творческом начинании помогали только мама и дядя», – рассказала Лира.
Когда Лире было шесть, дядя попал в больницу. И в тот момент, когда она рассказывала ему о своих успехах в музыке и рисовании, тот перестал отвечать. Это была остановка сердца.
«Мама пыталась помешать им, но все родственники как один повторяли, что дядя умер из-за разочарования во мне, потому что я не оправдала его надежды, и он хотел, чтобы я занималась более серьёзной деятельностью нежели «каляки» и «песенки».
Влияние родственников, которые настаивали на успехе в технических специальностях, заставило её забросить творчество на следующие семь лет. В итоге она поступила на IT.
По словам Владимира Стеблянко, психологическая травма может оказать стимулирующее или оглушающее влияние на человека. Первое заставляет фокусироваться, не впадать в панику и отправлять все силы и внимание на решение проблемы. А второе поражает и останавливает человека, заставляет избегать подобного месяцами или даже годами.
«Со временем я поняла, что моей вины в том, что он умер нет. Но как бы то ни было, от подобного быстро не избавиться. Я попросила маму взять мне курсы по дизайну и занималась в тайне от родственников».
Восстановление через искусство
Владимир Стеблянко не раз в своей практике использовал гештальт-терапию. Гештальт –это то, как человек воспринимает свой опыт. Это то, что он выделяет в качестве ключевого момента, отражающего нужды, интересы или страхи. А терапия позволяет погрузиться в этот самый опыт и переосмыслить его. И одним из интересных способов он выделил арт-терапию.
«Психолог может плавно погрузить человека в те события, которые пошатнули состояние человека и продолжают разрушать его. Были случаи, когда я рекомендовал арт-терапию. Это могла быть тяжёлая рок-музыка, переполненная резонансным звуком, которая могла запустить всплеск эмоций. Или сказки, через которые родители помогали ребёнку завершить гештальт. Театральные шоу, опера или балет также дают человеку возможность ассоциировать себя с персонажами, и тем самым переосмысливать свои жизненные ситуации».
Лира переживала тот случай через самокопание в процессе взросления. Она даже пыталась собрать мысли в книгу.
«Все свои эмоции я выразила через холст и сожгла его, чтобы легче дышать и, скажем так, забыть об этом», – поделилась алматинка.
Как итог, отголоски её травмы доносятся через моменты ощущения вины и расчёсывание одного и того же места до раны. Девушка не курит и не пьёт, и гордиться этим. Вредным зависимостям она предпочла искусство. Рисование на планшете считает своей отдушиной. А создание дизайн-проектов выбрала делом своей жизни.
Ранее министр здравоохранения Акмарал Альназарова заявила о планах по усилению ответственности опекунов и родителей за контролем детей, требующих лечения.
Читайте также: Послеродовая депрессия: почему казахстанки убивают своих детей?
